«Философское осмысление проблемы смертной казни»

12 марта, в малом конференц-зале Национальной библиотеки РД им. Р. Гамзатова прошла встреча участников клуба философского интеллектуального клуба «Эпохе».

С темой доклада «Философское осмысление проблемы смертной казни» выступил магистрант философского факультета Дагестанского Государственного университета, руководитель клуба Азад Даногуев.

Смертная казнь — лишение человека жизни в качестве наказания, узаконенного государством и осуществляемого по вступившему в силу приговору суда или (исторически) по решению иных государственных или военных органов.

В письменных источниках возникновение смертной казни можно увидеть в форме талиона. Когда за обиду, в том числе и за смерть одного человека, мстили тем же другому. Все это в итоге историки назвали обычаем кровной мести. Но про смертную казнь, как вид наказания, говорить еще рано, поскольку крепкого государства с судебным аппаратом еще не существовало, и роль судьи принимало частное лицо либо же целая община.

Само возникновение наказания в форме смертной казни зародилось только с крепким государством и таким же правящим аппаратом. Понимая всю катастрофу принципа талиона, когда каждый мог убивать друг друга без наказания, власть берет смертную казнь в свои руки и присуждает её только тем, кто совершил тяжелые преступления. Таким образом, намного уменьшилось число смертности среди населения, и была реальная возможность властвующего аппарата держать народ под контролем. Смертная казнь пошла на спад тогда, когда власть народа становилась сильней, и они могли выступать за свои права и полностью отрицать смертную казнь, как пережиток прошлого, варварского времени.

Но все же государства, которые держат народ в смирении силой и имеют в своих традициях такую форму наказания, как смертная казнь, до сих пор не желают её отменять и применяют только в самых редких и тяжёлых случаях.

В своих трудах Кант развивал теорию наказания, согласно которой, уголовное наказание – это справедливая кара за преступление, причинение государством определенного страдания преступнику за содеянное им зло. Наказание – это требование категорического императива, не нуждающееся в дополнительных утилитарных соображениях: преступник должен быть признан подлежащим наказанию до того, как возникает мысль о том, что из этого наказания можно извлечь пользу для него самого или для его сограждан. И.Кант поднимает вопрос, может ли справедливость иметь себе цену, либо какую-нибудь возможность торга с правосудием. Итак, задает вопрос мыслитель, как же следует расценивать следующее предложение: «Сохранить жизнь осужденному на смерть преступнику, если он  даст согласие подвергнуть себя опасным опытам (причем все это закончится для него благополучно), с тем чтобы врачи могли таким образом получить новые полезные для общества научные сведения»? По мнению мыслителя, суд с презрением отклонил бы подобное предложение медицинской коллегии, ибо справедливость перестает быть таковой, если она продает себя за какую-то цену. Согласно мнению философа, убийство является тем преступлением, которое, безусловно, должно караться только смертной казнью.

Мыслитель подчеркивает, что даже в случае исчезновения гражданского общества, справедливость категорически требует смертной казни последнего убийцы – прямо по его излюбленному афоризму: «Fiat Justitia, pereat mundus» («пусть свершится справедливость, если даже погибнет мир»). Исключение из данного правила делается И.Кантом лишь в двух случаях–при совершении убийства на дуэли и при убийстве матерью новорожденного внебрачного ребенка.

Философ обосновывает это тем, что к обоим этим преступлением побуждает чувство чести. Одно из них – это преступление, побуждаемое честью пола, другое – воинской честью, и притом подлинной честью, возлагаемой как долг на каждый из этих двух разрядов людей. Первое из них – это убийство матерью своего ребенка; второе – убийство товарища по оружию, дуэль. – По мнению философа, так как законодательство не может снять позор рождения внебрачного ребенка, равно как и не может смыть пятно, падающее из-за подозрения в трусости на младшего военачальника, который не противопоставляет пренебрежительному обращению свою силу, стоящую выше страха смерти, то кажется, что люди в этих случаях находятся в естественном состоянии, и, хотя умерщвление, которое не должно было бы здесь называться  убийством, в обоих этих случаях наказуемо, все же высшая власть не может карать его смертью.

Относительно смертной казни, напрашивается вывод о том, что с точки зрения справедливости и юридически, она может быть эквивалентна только одному преступлению – умышленному убийству. Ибо убийство – это абсолютное преступление, поскольку оно уничтожает такую абсолютную и высшую ценность, как человеческую жизнь. Сама жизнь, как уникальная ценность, не имеет другой равноценной замены, а потому, согласно выводам мыслителя, одной жизни по принципу формального равенства эквивалентна лишь другая жизнь. Например, академик В.С. Нерсесянц, в своем творчестве, в целом оправдывающий необходимость наличия и применения смертной казни, в качестве исключительной меры наказания, указывает на то, что «Когда же смертной казнью наказываются другие преступления, не сопровождаемые квалифицированным умышленным убийством, мы имеем дело не просто с суровостью или жестокостью наказания, а с его явной неправомерностью, противоправностью» (правда, необходимо отметить, что в такой ситуации возникает логичный вопрос, а не являются ли потенциальным убийством или покушением на него преступления, связанные с распространением наркотиков, угрозой заражения ВИЧ, а, так же, бандитизм и терроризм, в тех случаях, когда не имеет место наступление опасных последствий в виде смерти потерпевших?).

Ольга Алиева, главный библиотекарь отдела культурных программ